Часть 1. Минск до и в период первых дней Великой Отечественной войны
В канун Великой Отечественной войны Минск был крупнейшим политико-административным, промышленным и культурным центром Белорусской ССР.
Согласно последней предвоенной переписи населения от января 1939 года, в столице проживало 238 772 человека. Из них белорусы составляли 54%, евреи – 30,8%, русские – 9,8%.
В 1940 году население Минска увеличилось до 250 тысяч человек, а уже в январе 1941 года местные газеты объявили о наличии почти 300 тысяч жителей.
Город в этот период занимал 65 кв.км.
В начале лета 1941 года столица жила своей обычной жизнью. Рядовые минчане, как и все граждане СССР осознавали неотвратимость грядущей войны, но абсолютное большинство пребывало в счастливом неведении относительного возможных сроков ее начала, а тем более масштабов.
По иронии судьбы в тот самый день 14 июня 1941 года, когда в советских газетах было опубликовано сообщение ТАСС о том, что публикуемые за рубежом сведения о приближении войны между СССР и Германий не имеют оснований, в Берлине состоялось совещание высшего командного состава вермахта по вопросу готовности к войне с СССР. Тогда, практически безошибочно, генерал-полковник Г.Гудериан сообщил, что ему потребуется 5-6 дней на достижение Минска.
Непосредственно перед войной Минск жил своей мирной жизнью и готовился к большому городскому празднику. В полдень 22 июня был запланирован праздник по случаю открытия искусственного озера в столице.
22 июня в 3.30 начались первые налеты немецких бомбардировщиков на белорусские города, в 4.15 началась оборона Брестской крепости. Первой же атакой к 04:55 немцы заняли почти половину крепости.
В это время Минск продолжать жить своей жизнью. О ситуации на границе знало лишь командование.
Из протокола допроса потерпевшей Аллы Ч.: «До начала войны моя семья проживала в совхозе имени Крупской – сейчас это улица Нововиленская. 22 июня 1941 года моя мама нарядила меня и мою сестру в праздничные одежды, и мы направились на открытие Комсомольского озера в г.Минске. Находясь на празднике, мы узнали о начале войны посредством объявления через громкоговорители на столбах. Насколько я помню, очень быстро, в течение недели, в город пришли немцы. Они сразу же согнали всех нас: меня, мать, сестру, всех соседей в сарай, расположенный по ул.Орловской (сейчас РНПЦ «Мать и дитя»), и объявили, что если в течение суток прозвучит хоть один выстрел и погибнет немец, то сарай с людьми в нем будет подожжен. В сарае было так много людей, что все стояли на ногах и не могли присесть из-за отсутствия места. Мы простояли всю ночь и до обеда следующего дня, когда нас выпустили.»
Уже днем в 12.15 Молотов по радио выступил с речью о начале войны, где впервые назвал ее Отечественной. Также в этом выступлении впервые звучит фраза, ставшая главнымлозунгом войны: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».
Первые признаки тревоги у минчан появились на следующий день — 23 июня. В этот день немецкие самолеты появлялись над городом 11 раз, но бомбили только район вокзала и аэродромы. Некоторые минчане вспоминают, что наблюдали за проплывающими в ясном голубом небе немецкими бомбардировщиками, стоя прямо на улице, так как чувства опасности еще не было.
Однако утро 24 июня перечеркнуло эти надежды. Начались массированные бомбардировки Минска, которые продолжались практически до вступления в город оккупантов. Уже в этот день были выведены из строя электричество и водопровод, остановились трамваи, прекратили работу хлебозавод и магазины. Пожарами была охвачена вся восточная часть города и его центр. В то время Минск был в основном деревянным, поэтому огонь молниеносно перебрасывался от здания к зданию.
Тысячи минчан попытались самостоятельно покинуть горящий город. Основная масса беженцев устремилась по дорогам на Могилев и Оршу, однако большинству беженцев далеко уйти не удалось — вскоре дорогу им перерезали немцы.
Из протокола допроса потерпевшей Людмилы Ч.: «Война застала нас с мамой прямо во дворе по ул.Островского. Двор проходной и выходил прямо на улицу Немига. Мне тогда только исполнилось 10 лет.
Я помню, как неожиданно начали гудеть самолеты – гул не такой как у наших самолетов. Летит, а на нем фашистские знаки на крыльях. И такой страх нагоняют – жуткий рев и свастика. Они пролетели над нами и направились в сторону улицы Советской (сейчас это проспект Независимости) и начали бомбить. Страшно. Но мы никуда не побежали. А куда бежать-то было?
Немцы пришли в город не сразу, а через несколько дней после начала бомбежки. Я помню, что они шли по улице Советской и гнали перед собой военнопленных, которых охраняли собаки и отдельные отряды солдат.»
После кровопролитных боев за Минск утром 28 июня в город вступили немецкие войска и сразу же началась планомерная реализация идей геноцида. В оккупированном Минске и его окрестностях один за одним появляются лагеря, проводятся массовые расстрелы не только военнопленных, но и мирного населения.
Часть 2. Хронология появления мест принудительного содержания граждан
Справочно. В прокуратуре города Минска есть копия немецкой карты города Минска по состоянию на январь 1942 года, переведенной на русский язык с современным планом на кальке.
Член международного интернационального комитета Маутхаузен, заместитель председателя Белорусской Ассоциации бывших несовершеннолетних узников фашизма Хрол Е.А. вспоминал, что первым появился временный лагерь для военнопленных на Переспе. Он располагался на на Долгиновском тракте возле озера. Насчитывал тогда прядка 100 тысяч человек. Лагерь просуществовал не долго – всего две недели и был переведен в Дрозды.
Концентрационный лагерь «Дрозды» создан немецко-фашистскими захватчиками на основании распоряжения командующего 4-й полевой армии генерал-фельдмаршала Клюге от 30.06.1941, носил название «Дулаг №127», что подразумевало его статус как пересыльного лагеря.
Лагерь располагался на открытой площадке, в поле, в северной части города Минска в районе совхоза им. Крупской на левом берегу реки Свислочь и занимал площадь 9,3 га. В настоящее время территория бывшего лагеря расположена между Долгиновским трактом ул. Нововиленской.
Людей начали собирать первоначально из числа гражданского населения г. Минска на следующий день после оккупации. Так, 28.06.1941 под угрозой расстрела немцами собрано большое количество населения в возрасте от 16 до 50 лет и отправлено в указанный лагерь, который на тот момент представлял собой открытое пространство. Выжить там было не то что сложно, практически невозможно.
Выдержка из докладной записки полковника Дорша рейхслейтеру Розенбергу.
«… пленные живут 6-8 дней без пищи, в состоянии апатии, вызванной голодом … Люди, загнанные в тесное пространство, едва могут пошевелиться, и вынуждены отправлять естественные потребности там, где стоят.».
Но данный лагерь не мог в полной мере обеспечить исполнение планов фашисткой Германии по истреблению «нежелательных в расовом отношении местных жителей», к которым в том числе относились славяне или как в документах их назвали «русские», и онемечиванию населения с критериями «нордического типа» - литовцы, эстонцы и латыши.
В след за лагерем в Дроздах уже в самом начале июля 1941 года появляются концентрационный лагерь по ул. Широкой и лагерь для советских военнопленных «Шталаг №352».
Итак, немцы создают тогда еще на территории Минской области вблизи д.Масюковщина лагерь для военнопленных Шталаг № 352, так называемый «Лесной» лагерь. Лагерь располагался слева от железной дороги Минск-Молодечно на территории военного городка бывшей кавалерийской части Красной Армии. Сегодня это район пересечения улиц Нарочанской и Тимирязева.
Начальником лагеря являлся капитан Литит (или Липп), охрану лагеря обеспечивали 3 роты из украинцев и 1 рота немцев.
В лагере содержались военнопленные с разных участков советско-германского фронта – с территории Беларуси, из-под Вязьмы, Ржева, Калинина, Москвы, Сталинграда и др. городов. Кроме граждан бывшего СССР уже с декабря 1943 года по июнь 1944 года в лагере находилось около 5 000 итальянских солдат и офицеров, сражавшихся против фашистов на стороне Советского союза, почти все из которых погибли и были расстреляны.
Сегодня на месте бывшего лагеря Шталаг №352 ведутся активные раскопки.
Но вернемся в самое начало июля 1941 года. На улице Широкой в 300 м от Московского шоссе создается лагерь площадью 60 500 кв. м.
Данный лагерь являлся трудовым, а также сборным пунктом для узников тюрем, которых отправляли на уничтожение в д. Малый Тростенец, в концлагеря Германии и стран Европы.
В лагерь привозили жителей г. Минска за уклонение от трудовой повинности, за неподчинение оккупационным властям, а впоследствии и заключенных из Бобруйска, Вилейки, Борисова.
В лагере постоянно находилось около 2 500 человек, значительная часть которых – женщины, старики, дети.
Вот что вспоминает об этом лагере потерпевший Наум Х.: «Лагерь на улице Широкой располагался на месте довоенных кавалерийских казарм. В августе 1941 года лагерем управлял СС-овец, сын белогвардейца, Городецкий. В лагере собирались немецкие солдаты в качестве зрителей, а Городецкий демонстрировал свое искусство издеваться над беззащитными людьми. Он выбирал любого рабочего и избивал его при всех до полусмерти, а иногда и до смерти.»
Не прошло месяца, как на территории города было организовано гетто.
Из архивных документов видно, что после совещания командующего тылом группы армий «Центр» генерала Шенкендорфа и высшего начальника СС и полиции генерального округа «Белоруссия» бригаденфюрера СС Ценнера по приказу полевого коменданта от 19.07.1941 создано Минское гетто.
Оно насчитывало более 100 000 узников и стало одним из самых крупных в Европе, а на оккупированной территории СССР занимало второе место после Львовского (136 000 узников).
Под гетто в период оккупации выделен отдельный район – порядка 69 улиц и переулков на юго-западе Минска. Располагалось Минское гетто в границах улиц Романовская Слобода – М.Танка – Немига – участок пр. Машерова (от пересечения с ул. Тимирязева до пересечения с пр. Победителей) – участок пр. Победителей (от пересечения с ул. Немига до пересечения с пр. Машерова).
Часть гетто по улицам Сухой и Обувной была выделена для 20 000 евреев, депортированных нацистами из 7 стран Западной, Центральной и Восточной Европы (т.н. «Зондергетто»).
До конца июля 1941 года в гетто было переселено более 80 000 евреев, которых обязали носить на одежде «латы» – нашивки желтого цвета, позже также улицу и номер дома, в случае их отсутствия – расстрел. Гетто было огорожено от остального города колючей проволокой, имело два входа со стороны улиц Республиканской (в настоящее время ул. Романовская Слобода) и Опанского (в настоящее время ул. Кальварийская).
При этом в планы нацисткой Германии не входило сохранение людей «нежелательной расы», да и минчане, жители окрестностей периодически уличались в связях с партизанами.
Для решения ряда политических и стратегических вопросов уже в сентябре 1941 года в 10 км от г. Минска по Могилевскому шоссе (около деревни Малый Тростенец к юго-востоку от г. Минска нацистами создается лагерь смерти «Тростенец».
Он просуществовал вплоть до освобождения Минска и стал молчаливым свидетелем беспрецедентных фактов геноцида нацистской Германии и ее пособников жителей БССР. Сегодня, побывав на том самом месте, где почти 80 лет назад располагался лагерь, сложно сдержать эмоции.
Управление лагерем осуществлялось аппаратом командира полиции и СД г. Минска, в ведении которого находились и места экзекуций. Комендантами лагеря в разное время были унтер-штурм-фюрер СС Герхард Майвальд, штурмфюрер СС Айхе/Эйхе (его заместитель шарфюрер Тош), хаупт-штурмфюрер СС Македер, Вильгельм Кальмейер. Последним комендантом лагеря был немец Йозеф Фабер, его заместитель Вензель, полевод – украинский немец Ганц.
По разным данным в лагере уничтожено не менее 206 500 человек, а согласно акту Государственной Чрезвычайной Комиссии от 25.07.1944 – не менее 546 000 человек, останки которых сожжены.
Лагерь смерти «Тростенец» являлся комбинированным вариантом трудового лагеря и лагеря для массового уничтожения гражданского населения и советских военнопленных.
В лагерь смерти «Тростенец» были свои входы. Но выходов для пленных не было.
Лагерь обнесен колючей проволокой под электрическим током, разделялся на отдельные зоны для рабочих и для приговоренных к расстрелу. Последние проживали в бараках несколько дней перед тем, как их отправляли на расстрел, т.к. расстрельная команда просто не справлялась с поставленными задачами. В последние дни существования оставшиеся в лагере узники были расстреляны, в т.ч. непосредственно в бараках. Фашисты не оставили ни одного живого свидетеля массового уничтожения жителей нашей страны на территории лагеря «Тростенец».
По различным сведениям и воспоминаниям - это далеко не все места принудительного содержания людей, их уничтожения и использования труда в качестве рабов в Минске.
Так, встречаются упоминания о лагере Пушкинские казармы (воинская часть по ул. Якуба Коласа), являющиеся частью Шталага №352. По воспоминаниям Хрола Е.А. захоронения велись как в самом лагере, так и на прилегающих к нему территориях. На костях жертв стоят дома по переулку Калинина, по улице Кнорина.
Лагерь на месте бывшего ипподрома и сельхозвыставки (район часового завода). На улице Толбухина стоит мемориал с надписью о погибших 10 тысячах. Хоронили в нынешнем парке Челюскинцев. Точное число погибших неизвестно.
Одним из мест принудительного содержания был лагерь в Новинках. К сожалению, нет точных данных о количестве содержавшихся в нем людей и о жертвах.
По показаниям потерпевшей Галуевой Неонилы Кирилловны, в Минске еще был трудовой лагерь «Красное урочище», что на территории Автозавода. Она указывает, что в этом лагере содержалась и работала ее мать. Немцы подозревали ее в связях с партизанами. Какой-то период и потерпевшая с маленьким братом проживала в этом лагере, пока их не угнали в «Освенцим».
Тюрьмы, лагеря, «работающие» на Минск, находились под властью различных оккупационных учреждений полиции безопасности и СД, администрации генерального округа, охранных войск и СС и других. Уничтожением людей занимались специальные зондеркоманды. Фашисты, как правило, сохраняли в тайне нахождение того или иного лица в тюрьме, лагере, дату и место казни.
Это всё еще предстоит узнать, а самое главное – не забывать! Проходя сегодня по улицам любимого и мирного города не забывайте о тех, кто здесь погиб.
Не стоит забывать, что в период Великой отечественной войны арестованные партизаны и подпольщики также содержались в Пищаловском замке («Минский тюремный замок» или «Володарка»).
История этого места интересна и берет свое начало с 1825 года.
По данному поводу стоит покопаться в Интернете. Есть информация, что за убийство Кубе (22 сентября 1943 года) немцы в отместку расстреляли всех заключенных Минской тюрьмы.
Кроме того. Есть воспоминания в рубрике «ИЗ ПЕРВЫХ УСТ» на портале «Минск-Новости» (прикрепляю к данному файлу).
ИЗ ПЕРВЫХ УСТ. «Роды приняли заключенные, а новорожденного мальчика завернули в одежду сокамерниц»
15 мая 2022 19:05
Журналисты агентства «Минск-Новости» совместно с прокуратурой г. Минска в проекте «Из первых уст» рассказывают о воспоминаниях свидетелей геноцида белорусского народа в годы Великой Отечественной войны и в послевоенный период.
Уголовное дело по факту геноцида населения Беларуси возбудила Генеральная прокуратура. В материале приведены цитаты из протоколов допроса людей, которые стали очевидцами тех страшных событий.
О судьбе Марии Щ. (1911 г. р.) рассказала ее дочь:
— Когда началась Великая Отечественная война, маме исполнилось 30 лет. Она жила в Минске с папой и двумя моими сестрами, трудилась на химфармзаводе и была связной отряда «За Отечество» бригады «Штурмовой», передавала партизанам медикаменты.
1 сентября 1943 года ее арестовали прямо на рабочем месте. В то время мама была на восьмом месяце беременности. На допросах требовали выдать отряд, его участников и при этом сильно избивали.
К отцу тогда прибежал мальчик и сказал, что ему срочно нужно уходить. Папа быстро собрал вещи и отправился к партизанам.
После тяжелых пыток у мамы начались роды. Ее увезли в тюрьму, расположенную на ул. Володарского, и поместили в камеру № 18. Роды принимали сами заключенные женщины, никакая медицинская помощь не оказывалась. Родившегося мальчика завернули в одежду, которую сняли с себя сокамерницы.
Надзирательница даже не дала маме попить воды и вскоре отправила ее в общую камеру. Там была грязь, нары кишели вшами и клопами. В тюрьме с новорожденным ребенком мама пробыла три месяца. В это время моих сестер, 1934 и 1936 г. р., эвакуировали в Пензенскую область, где они находились в детском доме.
Из минской тюрьмы в декабре 1943-го маму вместе с трехмесячным сыном на поезде увезли в «Освенцим». По пути им не давали ни еды, ни воды. В вагоне люди умирали от голода и холода.
После их поместили в какой-то сарай. Мама не знала, останется ли в живых или ее сожгут вместе с другими пленными. Она рассказывала, что на территории концлагеря было четыре крематория, которые работали беспрерывно.
Вновь прибывшим накололи порядковые номера — на левой руке мамы на всю жизнь остались цифры «69727». Ребенку номер набили на ножке, но мама его не помнила. Затем всех пригнали в баню, остригли волосы, раздели догола и пустили ледяной душ. Мама закрывала братика своим телом, чтобы на него не попадала холодная вода. После пленных построили и выдали им одежду евреев, только что сожженных в крематории. Ботинки были разного цвета и размера. Для ребенка бросили грязную тряпку.
После заключенных повели в барак, где стояли трехэтажные нары с соломой. Одним одеялом укрывались пять человек. Кормили баландой. Людей ежедневно выгоняли на проверку, надсмотрщики били их плетками за любую провинность. Один раз мама не услышала команду «Строиться!» и продолжала спать с ребенком. Ее стащили с нар и жестоко избили. Она рассказывала, что ночью их часто поднимали и ставили на два часа на колени. Никто не знал, за что. Особую жестокость лагерные надсмотрщики проявляли к русским и белорусам.
Многие пленные болели тифом, чесоткой, экземой. Их не лечили, а сжигали в крематориях.
Братик жил с мамой до 10 месяцев — после его отняли для донорства крови. В последующем она узнала, что малыша сожгли.
Разлучив с ребенком, ее вместе с другими заключенными стали отправлять на тяжелые работы — рыть канавы, осушать болота. Тех, кто не выполнял норму, сильно избивали. Один раз досталось и маме.
В сентябре 1944 года ее отправили в Дрезден работать на военном заводе. Она электросваркой резала металл без защитной маски. Когда американцы начали освободительную операцию, маму вместе с остальными узниками на шесть суток закрыли на предприятии без еды и воды. Все были в неведении, снаружи слышались взрывы бомб и гул самолетов. На седьмой день пленным дали по кружке кофе и кусочку хлеба. Такое питание было два дня. Затем голодных и измученных людей погнали в Чехословакию.
Однажды на ночлег пленных закрыли в большом сарае. Сделав подкоп, маме и еще троим женщинам из Минска удалось сбежать. Они разделились на пары, маминой спутницей стала 19-летняя Виктория, с которой они дошли в Катовице, а затем попуткой добрались до Бреста.
Папа нашел сестер и привез в Минск в 1944-м. Они год жили без мамы, не зная даже, жива ли она. Вернулась мама в июне 1945-го, а через год родилась я.
Родительницы не стало в 1999 году.
Ефросинья Б. (1932 г. р.):
— Я родилась и жила в д. Тишовка, расположенной в 2 км от Могилева. У родителей кроме меня было еще три дочери и три сына.
Когда началась война, мои старшие сестры стали руководителями подпольных организаций, а я связной. Один из братьев был разведчиком на фронте, погиб в апреле 1945-го. Младшие братья и отец сначала помогали в подполье, но потом ушли в партизаны.
Наша семья занималась активной подпольной деятельностью на протяжении всей войны. В августе 1943 года сестра попала под подозрение и ее отвезли в тюрьму, где страшно пытали, но она никого не выдала. После истерзанную ее куда-то увезли и расстреляли. Где она похоронена, наша семья так и не узнала.
Также зимой 1943-го, когда все, кроме меня и матери, ушли в партизаны, в деревню приехали немцы и оцепили наш дом. Им кто-то сказал, что в ближайшую ночь к нам должны прийти за оружием партизаны. Если бы это подтвердилось, немцы бы сожгли и нас, и всю деревню. Мама придумала, как предупредить партизан, и отправила меня к соседям, якобы за молоком. У калитки меня остановили гитлеровцы и по-немецки спросили, куда иду, после чего пропустили. Мне удалось добраться до железной дороги и предупредить партизан. За это позже меня наградили медалью «За храбрость».
разгарнуць » / « згарнуць